Завершая изрядно взволновавший общественность феминистический сюжет, хотелось бы сообщить, что радикальный феминизм - пакость ничуть не меньшая, чем любая евразийская патриархальность.
По сути, это тот же самый ИГИЛ, но вид "слева", а не "справа".
У радикальных феминисток, как и у домостроевцев-шариатчиков, речь идет не о равенстве, а о господстве - но если домостроевцы-шариатчики утверждают господство через "священные традиции" и "вековые принципы духовности", то радикальные феминистки, как и все остальные левые секты, через "компенсацию векового угнетения и эксплуатации", через статус жертвы-победительницы, которой все и навсегда должны.
Впервые эту схему обозначила так называемая "борьба с антисемитизмом", ну а дальше в открытую дверь ломанулись все подряд: борцы с "ксенофобией и расизмом", борцы с москалями во имя Голодомора и далее по списку.
А сама схема всегда одна и та же: мужчина - нацист, женщина - еврей, отношения полов - Холокост, равенство не нужно, а нужна борьба, которая, совершенно как у товарища Сталина, "только обостряется по мере приближения к социализму", и задача женщины - проявлять бдительность (опять же привет товарищу Сталину) и разоблачать проявления "сексизма" и "объективизации".
На практике же это значит: хотим цензуру.
Хотим запрещать.
И радикальные феминистки, вместе с родственными им борцами против расизма и антисемитизма, хотят запретов ничуть не меньше, чем домостроевцы-шариатчики.
Запретим неправильные шутки, запретим неправильные взгляды, термины "унижающие" запретим, запретим неправильные книги, мысли и слова, запретим стриптиз, запретим порно, запретим ходить в бордели, запретим все, что кажется нам оскорбляющим наши чувства, а наши чувства оскорбляет практически все.
По-моему, левацкие скрепы так же тошнотворны, как и консервативные скрепы.
Как бы сделать так, чтобы сторонники цензуры слева и сторонники цензуры справа обнялись, поцеловались и вместе ушли в том направлении, точно обозначить которое я опять же не могу по цензурным причинам?
Но вы ведь знаете, что это за направление.
Так пусть они туда вместе сходят.
И не возвращаются никогда.